Мы очень рады, что наши читатели не остаются в стороне, звонят и дают нам новые темы для публикаций. Вот и сегодня мы знакомим вас с рассказом Анны Ивановны Кузнецовой, которой исполнилось 92 года, а помнит она свой родной остров Красик, словно была там только вчера.
Новая островная жизнь
Я попала на остров в шесть лет. Трудное, голодное время было. Нашей маме, Елизавете Ивановне, посоветовали поискать лучшей жизни на острове, так как прямое предназначение его было овощеводство. Нас поселили в бараке, где, кроме нас, жило полно народа. Маме нашлась работа на лошади, а я, брат Дима и сестра Таисия были прикреплены к Роне Фроловой, которая нас, детей, как цыплят, водила на работу. Пололи морковь, капусту, помидор.
В летние жаркие месяцы мы частенько сбегали от нее купаться. Я с легкостью переплывала реку, ничего не боялась. Помню, как весной 1936 года вода в Волге разлилась и подтопила весь остров. Первый этаж нашего барака был полностью в воде, там мы перемещались на лодках. Внизу было видно большое скопление рыбы — это стерлядка «гуляла» по зданию. На острове в это время было две лошади, так мы их затащили на второй этаж. Животные боялись, жались к стенам и громко фыркали. Я так привыкла к лошадям, что они мне казались самыми умными существами на земле. До сих пор у меня перед глазами добрый Негус и шаловливый Соколик.
Как же хотелось учиться
На острове была начальная школа, куда из Юрьевца ездили учителя. Одного из них я помню: хороший, добрый и умный Алексей Александрович Коротаев. Училась я с радостью, легко. Закончив четыре класса, поступила в пятый, но мама забрала меня из школы. Было очень тяжело, нужны были деньги. Ни одеть, ни обуть было нечего. Долго плакала, просила оставить меня в школе, согласна была жить впроголодь, лишь бы учиться. Мои просьбы не были услышаны.
Я вернулась на огород. Все время было занято работой: с весны начинали сеять и выращивать рассаду. Летом поливали, пололи, следили за ростом растений, заготавливали впрок. На острове работал сушильный цех. Мы мелко резали овощи и отправляли сушить. Труднее всего было перерабатывать лук. Горькие слезы ручьями текли по детским щечкам, но мы упорно делали свое дело.
Приходила глубокая осень, и все, кто мало-мальски был свободен, отправлялись на заготовку тальника, а зимой плели корзины. Норма была пять корзин в день — 1рубль 10 копеек стоило одно изделие.
Блины
Однажды председатель отправил маму в город Дзержинск на лошади. Дорога предстояла трудная, но мама справилась. За это председатель «наградил» женщину бутылкой подсолнечного масла и мукой.
Мама вечером напекла блинов. Они были такие румяные, душистые и, кажется, вкуснее в жизни я больше ничего не ела, как эти горячие блины, обмакнутые в подсолнечное масло.[su_quote]Располагался остров Красик напротив села Соболево. Остров был не такой уж и маленький — километров семь в длину и три в ширину. На нем царила совершенно отличная от окрестностей природа. Больших деревьев на нем почти не было. Росли немногочисленные сосны, а по весне цвел розовый шиповник. Его одурманивающий запах смешивался с терпким запахом черемухи, которая также в изобилии произрастала на острове. А прямо у воды быстрой Волги густой шапкой рос тальник. Ранней весной вода в речке прибывала, подтопляя острова и оставляя плодородный слой на затопляемой части поймы. Рядом с островом находились и другие острова: Голый, Варварихинский. От деревни Подсосняжное можно было переехать на лодке на сам Красик. На острове было оборудовано две пристани. Большие баржи и самоходки приставали к нему для погрузки овощей.
[/su_quote]
Ах, война, что ты сделала…
Когда началась война, на острове, впрочем, как и в городе, остались одни женщины, дети и немощные старики. Мужчины ушли на фронт. Призвали и моего брата Дмитрия. Он отслужил год и погиб, защищая Ленинград от фашистов.
Мы, жители острова Красик, считались четвертым отделением совхоза «Маяк». Большинство овощей, переработав, переправляли в Иваново двумя катерами: «Истребитель» и «Маяк», а оттуда — на фронт.
Солдатам, сражавшимся за нашу Родину, отправляли посылки, в которые вкладывали теплые носки, варежки, варенье — все для того, чтобы приблизить долгожданную победу.
Однажды ночью к Красику подошла пятисоттонная баржа с заданием погрузки в два дня. Разбудив население острова, мы грузили ее без отдыха. Баржа ушла в срок.
За работу платили мало — 250 рублей в месяц. На базаре буханка хлеба стоила 200 рублей. А она маленькая, маленькая — отрежешь по кусочку — и буханки нет. На самом острове тоже был магазин, но я никогда туда не заходила и не знаю, что там продавали. Был и детский сад.
Красик жил своей независимой жизнью, снабжая овощами фронт и окрестности.
Видели зарево — это бомбили Горький. По небу то и дело пролетали самолеты. Сначала было страшно, а потом привыкли. Работа не стояла на месте, поэтому особо бояться было некогда.
Ледоход
Праздников тоже не было. Переходили по Волге в брод, чтобы попасть в Слободку в клуб. Когда приходило время ледостава, лодки вытаскивали на берег. Жизнь на реке замирала: не сновали туда-сюда катеры, и не проплывали мимо важными белыми птицами теплоходы. А ближе к весне лед на реке покрывался мелкими воронками. Красивое зрелище и опасное. В один из таких вечеров с противоположного берега раздался крик.
— Эй, на острове, передайте тете Домне, что к ней приехал сын.
Народ на Красике всполошился, собрался на берегу и вглядывался в силуэт кричащего. Это был Федя Баранов. Он некоторое время отсутствовал, а вот теперь вернулся. Растолкав толпу, на берег выскочили мать и две сестры Федора. Они плакали и простирали руки навстречу родному голосу. Невозможно все передать словами, народ решал, как воссоединить семью.
Я ринулась к лодкам, на мой немой призыв откликнулись люди. Стащив отяжелевшую от сырости лодку на лед, мы на свой страх и риск стали переходить Волгу по льду, таща за собой судно.
Забрав Федора, тут же пустились в обратный путь. И хорошо, что не промедлили. Как только добрались до берега, лед, потревоженный нашей «вылазкой», тронулся. Грохот от ледохода оглушил окрестности, льдины пошли, натыкаясь и ломая друг друга, становясь дыбом и образуя заторы. На острове Голый, что недалеко от Красика, образовалась целая гора изо льда. Она была похожа на старинный сказочный замок. Природа оживала, весна приходила на наш любимый Красик.
Вот я снова вижу его как сейчас. В белом убранстве от расцветающих деревьев и кустарников, ощущаю этот пьянящий аромат. Пусть босые, холодные и голодные, но мы были счастливы.
Прощание
Здесь, на острове, я познакомилась со своим мужем, Романом Романовичем Тибергом, здесь же в 1951 году родился и наш сын Владимир, но вскоре пришло время расставаться с Красиком. Все очень переживали, плакали. Барак разобрали и на барже перевезли в Юрьевец. Много работы было проделано — все рушили, ломали со слезами на глазах. Много людей, лишившись привычного для них места жительства, разъехались в другие города искать счастья там. Красиковских, которые решили остаться, было не так уж и много. Нас ждала новая жизнь, но уже без Красика.
Алла Шестакова