(Продолжение.
Начало в № 47 от 20 июня, 6 стр.)
5. «Потом же приидоша в Юрьевец Поволжской…»
«В лютые времена Божьего гнева», когда «чуть не вся земля русская опустела», смута не пощадила и Юрьевец. Его сжигали, разоряли. Сократилось число жителей. Но люди возвращались, город и волости восстанавливались. Жизнь продолжалась: косили траву, мастерили, торговали, ловили рыбу, исправно платили оброк.
Ко времени прихода земской рати здесь были крепость, верхний и нижний посады; дорогу к ним прикрывал острог. Строения были деревянные, поэтому часто горели, но быстро отстраивались. В городе-крепости служили воевода и приказные люди, на посаде — земский староста. Кроме служилых и посадских людей в Юрьевце жили монахи, на землях при храмах обустраивались попы и церковные служки. В то время на территории Юрьевецкого уезда располагались подворья трех крупных монастырей: Николо-Шартомского, Савво-Сторожевского и Троице-Сергиевой Лавры. В самом городе были их дворы и еще несколько монастырей.
Жизнь в Юрьевце протекала так же, как и в любом другом поселении России начала XVII века.
Как и везде Смута внесла свои коррективы: теперь здесь проживали все больше старики, женщины, дети, которым удалось избежать плена. Много было вдов и инвалидов. Те служилые-калеки, кто мог ходить и держать оружие, несли городовую осадную службу при крепости и остроге. Посадские, торговые и крестьянские мужики ещё были, но их ряды значительно поредели от лихолетья.
Юрьевец к тому времени был уездным центром довольно большой округи, куда входили Елнатская, Юрьевецкая, Березницкая, Ямская, Городецкая и Заборская волости. Экономически тесно связана с городом была дворцовая Коряковская волость. Жители уезда как могли защищали свой город, горячо молились, ждали лучших времен, чаяли милости Божией и освобождения от бед.
По старому летоисчислению новый 1612 год начался в сентябре. К этому времени ситуация в стране и в центре опять осложнилась. Первое ополчение, куда с большой надеждой на восстановление порядка ушли люди, в том числе и из Юрьевецкого уезда, не достигло своих целей. В стране хозяйничали поляки Московских бояр, а потом короля Сигизмунда, и воровские казаки Трубецкого и Заруцкого. П.Ляпунов еще летом был убит. Многие ополченцы из-под Москвы возвращались домой. Часть юрьевецких ратных людей, надо полагать, тоже пришли обратно: кто-то был изранен, кого-то ждали хозяйственные дела, кто-то получил от Подмосковного правительства Трубецкого земли за службу и прибыли осваивать свои владения.
Несмотря на распад государственной власти, к осени 1611 года (т.е. к началу 1612 года) продолжали действовать созданные Первым ополчением приказы на основе составленного им Приговора (от 30 июня 1611 года). Среди тех, кто подписал его, были и юрьевчане.
О том, что делалось в стране, жители уезда знали. По дорогам, через город, и перевозам, через Волгу, то и дело скакали вестовые с указами и грамотами то от столичных бояр и поляков, то от казачьего правительства, то от посадских советов из городов, передававших в другие города те или иные вести. Вестовые ясаулы отдыхали и скакали дальше, а людей местные власти собирали на площади, чтобы зачитать очередные распоряжения или призывы. Порой, ни во что уже не веря, жители, скорбя, уходили даже не обсудив их. Но, как было уже сказано, надежда жила.
От правительства Д.Т.Трубецкого в город был назначен воевода Тимофей Лазарев. Юрьевец в значительной части регионов не признал власть поляков и признавал приказы и грамоты казачьего предводителя, так как город нужно было оборонять от многочисленных польских и воровских (бандитских) шаек, которые никому не подчинялись и разъезжали по русским землям в поисках еды и наживы.
Как и в других городах, охрана города была обязанностью посадского мира и земских людей. Таков был порядок. Посошные воины из мужиков переходили в распоряжение воеводы под начало дворянских служилых голов. Боеспособность таких бойцов во время Смуты не могла быть высокой, так как те, кто посильнее и покрепче направлялись в боевые соединения, а на городовой службе оставались старые, израненные и больные. Воеводами в небольшие города тоже посылали служить людей престарелых или неспособных уже к тяжелой ратной службе. Из Приговора П.П.Ляпунова, И.М.Заруцкого и Д.Т.Трубецкого: «а которые дворяне и дети боярские посланные по городам в воеводы и на всякие посылки в сбор, а на службе им бытии мочно, и тех из городов и из посылок переменить и велети им бытии в полки тот час, а на их место послать дворян сверстных и раненых, которым на службе бытии не мочно». Кроме военных забот в интересах центральной власти воевода ведал ямскими делами, житным, денежным и хлебным сбором, исполнял судебные функции.
Новый Юрьевецкий воевода был из московских дворянских людей и службу свою начал ещё во времена царя Ивана Васильевича Грозного. После Юрьевца другие места его службы в родословной не указываются.
Несмотря на столь высокое положение в городе, власть воеводы в смутное время была зачастую номинальной и немыслимой без согласия с земским советом. Бывали случаи, что без разрешения жителей уезда воеводу могли даже не пустить в город. Люди не хотели рисковать и брали ответственность за город и уезд в свои руки. Такая практика зародилась еще в 1608-1609 годах в разных городах и стала основой самосохранения и выживания людей в условиях безвластия. «Именно в это время на местах начинают складываться всесословные органы местного управления — городовые и уездные советы». Так было в Юрьевце, в Нижнем Новгороде и многих других городах. «На местном уровне низовые формы самоуправления имели большое значение. Деятельность выборных в общине (земстве) и на посаде строго контролировалась рядовыми членами, и внутренние традиции этих организаций оказались очень стойкими».
В жизни дворцовых сел и волостей большую роль играли дворцовые приказчики или приказные дьяки. Но при отсутствии власти царя на первое место выдвигаются выборные представители сельских общин — старосты. «Выборные представители устраивали собрания для того, чтобы принять меры общественной безопасности и определить свое отношение к тем или иным событиям». Имен тех людей, которые организовали сопротивление врагам и подняли людей на освобождение родной земли, мы пока, к сожалению, не знаем. Вечная им память!
6. «О всяком земском деле учиним крепкий совет…»
Когда в Юрьевец прибывали гонцы с указами и грамотами, обсуждались они сообща, всесословно и всем миром. В совет входили также представители духовенства — соборные протопопы, настоятели монастырей. Уже с осени в Юрьевце начали получать послания из Нижнего Новгорода от Приказа ополченских дел, возглавляемого Д.Пожарским, который собирал отряды в помощь подмосковным полкам Д.Трубецкого. И вряд ли юрьевчане остались в стороне, потому что в предшествующие годы они постоянно демонстрировали свою активную позицию.
С февраля 1612 года нижегородские грамоты подписывали представители Городового совета, которые отмежевались от подмосковного казачьего правительства, объявив в формировании нового ополчения. Приговоры нижегородцев поддержали крупные города Верхнего и Нижнего Поволжья — Казань, Кострома, Ярославль.
В этих грамотах были четко сформулированы цели движения, даны духовное, военно-политическое и экономическое обоснования его правомерности: «Будем над польскими и литовскими людьми промышлять все за одни, сколько милосердный Бог помощи даст. О всяком земском деле учиним крепкий совет, а на государство не похотим ни литовского короля, ни Маринки с сыном, ни того вора, что стоит под Псковом». И еще: «…дурна никакого ворам делати не дадим». Эти слова горожане воспринимали одобрительно, потому что в каждом городе или селе были люди, готовые к борьбе и ждали только призыва. Нижегородские грамоты всюду читались на всенародных собраниях, куда были созваны со всего уезда лучшие люди. Там принимались решения (приговоры), собирались деньги на жалованье ратным людям, которые вместе с ополченцами отправляли в Нижний Новгород. «Город городу весть давал, один город убеждал другого спешить на выручку Православной веры и Московского государства».
7. «…дурна никакого ворам делать не дадим…»
Города принимали свои решения нелегко. Проблемы и конфликты не могли не быть, так как своих союзников везде имели и бояре, и Трубецкой, и Пожарский. Так было и в Юрьевце. Но тем не менее юрьевчане откликнулись на призыв нижегородцев и снарядили часть ратных (стрельцов) и посошных (обозных) людей, направив их в Нижний вместе со своими земскими выборными представителями и казной. Предполагалось первоначально, что ополчение пойдет на Москву через Суздаль, где и будет сбор всех ратей. Там же должны были провести и Земский Собор для выбора царя. Но направление похода пришлось изменить, так как воинов и казны в Нижнем собрали немного, земли Суздаля и Владимира находились под контролем казачьих вождей, которые видели в земском ополчении Понизовых городов не столько союзников, сколько бунтовщиков против подмосковных бояр. Они понимали, что недоверие к ним крепко сидело в сердцах людей после их многочисленных измен крестному целованию, разбоев и убийств. В Суздаль на соединение с отрядами Заруцкого и Просовецкого Дмитрий Михайлович Пожарский не пошел еще и потому, что войско нуждалось в пополнении, которое можно было получить в Заволжских и Поморских землях. Отдать их полякам и казакам было нельзя. Чтобы обеспечить их безопасность, руководство ополчения брало под свою защиту все примкнувшие к нему города. Авторитет его в глазах земских общин сразу же возрос. Повсеместно при встрече горожане и крестьяне выражали «многую радость», и не жалели сил и средств, давая казну «многую», потому что в воинах ополчения они видели не только освободителей Москвы, но ещё и своих защитников, которых так не хватало измученным грабежами людям.