(Продолжение.
Начало в № 47 от 20 июня, 6 стр.)
«Юрьевчане же тако ж прияша с радостию…»
Первыми в Юрьевецком уезде встречали ополченцев жители Ячменской и Городецкой волостей. Ссылаясь на нижегородского историка Варенцову Л.Ю., сделаем предположение, что отряды добровольцев и жителей Городецкой волости примкнули к войску уже в Балахне. Но скорее всего, это произошло в Пучеже, или в Юрьевце, который был территориально-административным центром этих волостей. Городецкая волость в то время числилась вотчиной князя Афанасия Васильевича Лобанова-Ростовского, который получил эти земли в Юрьевецком уезде «за царя Василия осаду». Объединившись с воинами из Заборской (ныне Сокольской) волости, городчане и другие жители сел и городов Заволжья переправлялись на правый берег Волги как в районе Пучежской слободки, так и возле Юрьевца на перевозах.
О том, что представители войска были в Заборской волости, сохранилось предание. Оно рассказывает, что поселение Устье, куда они прибыли, получило свое название Сокольское от ополченцев во время их похода в Ярославль. Почему так, предание умалчивает, указывая, что на это могли повлиять несколько обстоятельств: либо птицы — соколы, либо легкие сани, которые в то время называли «соколками», а может быть, быстроходные речные суда, прозываемые также. Рассуждая, что ополченцам в ту пору было не до соколиных забав, а речные суда не нужны, пока лед не растаял, можно вполне допустить, что легкие сани и оставили свои следы не только на снегу, но и в памяти людей, послужив общему делу.
Предполагают, что первая остановка на землях Юрьевецкого уезда была возле деревни Лужинки, недалеко от Пучецкой слободки. Предание об этом местные жители тоже сохраняют до сих пор. Помолившись в старинной Покровской церкви, отдохнув и пополнив запасы, ратники направились в Юрьевец. Как и везде, жители окрестных сел и деревень встречали их с иконами, хлебом — солью, колокольным звоном.
«Юрьевчане же тако ж прияша с радостию», сообщают авторы «Нового летописца». Войско встречали недалеко от деревни Мохнево, в том месте, где река Воля впадает в Волгу. На берегу ополчение расположилось лагерем на отдых, а также для того, чтобы наладить взаимодействие с властями и жителями Юрьевецкого уезда, дождаться нового пополнения людей и запасов. Известно, что К.Минин вел строгий учет всех доходов и расходов, возложенных на него, для чего тоже нужно было время. Считается, что стояли у Юрьевца три дня, ждали пока подойдут воины из других частей уезда.
Место это было выбрано не случайно. Рядом располагалось село Соболево-Никольское, которое ещё в 1582 году было передано царем Иваном Васильевичем Грозным Троице-Сергиевой Лавре. Сюда, на Троицкое подворье, из-под Москвы приходили важные сведения о том, что делалось в центре, здесь Минина и Пожарского точно ждали, подготовив при этом и всю возможную помощь.
Через какое-то время руководство ополчения прибыло в город Юрьевец, где на торговой площади собрались посадские и земские люди. Во всех городах и селах, где проходило войско, Минин и Пожарский выступали перед их жителями. Речи их везде были примерно одинаковы. Они говорили о спасении Московского государства и царствующего града Москвы, об изгнании поляков, о борьбе за Веру Православную. Они просили помощи: людей и казны. Д.М.Пожарский, «желая обеспечить надежность тылов, приводил местных жителей к присяге. Каждый должен был, целуя крест, дать клятву верности: «Стоять за один и быть в совете за общее дело». Выступая перед горожанами, Минин и Пожарский наверняка вспомнили о подвигах местных жителей в борьбе с поляками в 1608-1609 годах, о помощи им прп.Макария Унженского, и призвали население» на дело святое!
Никак не обошлось пребывание в Юрьевце без массовых молебнов и служб. А с учетом того, что движение войска не могло быть быстрым, то вполне можно даже допустить мысль о том, что именно на Юрьевецкой земле было положено начало Великого Поста. И в стенах многочисленных храмов звучал Покаянный Канон прп.Андрея Критского. Но даже, если это и не так, то в любом случае, время пребывания в Юрьевецком уезде приходится на одну из седмиц Великого Поста, каждая из которых наполнена своим важным смыслом, налагает на человека определенные обязанности духовного и телесного воздержания, стремления к очищению не только от внешних врагов, но и внутренних. Это было время не только материальной, но и духовной подготовки к ратному подвигу.
«…Усердно снабдили его ратниками…»
Немногочисленные документы тех лет сообщают нам, что юрьевчане усердно снабдили Пожарского ратниками… на великое дело избавления Отечества. В.Татищев пишет, что в Юрьевец Повольский «многие дворяне с разных городов приезжали».
Из юрьевецких служилых людей того времени нам известен Григорий Алябьев, который за службу свою имел в Юрьевце поместье (100 чети), а потом за службу же просил у Трубецкого и Пожарского добавить ему земель в Арзамасском уезде. Выше говорилось о владениях князя А.Ф.Лобанова-Ростовского. Поэтому есть основания предполагать, что поместные ратники были свёрстаны и здесь воеводой Т.Я.Лазоревым. Учитывая какие большие надежды Минин возлагал на молодежь, «то можно утверждать, что в отряды ополчения влились и молодые юрьевчане — дворянские дети, достигшие 15 лет».
«А также пришли с Низу мурзы с юртовскими татарами…». О них «Новый Летописец» дополняет: «Тут же в Юрьевец приидоша Татарове юртовские многие люди».
В годы Смутного времени часто и помногу брали на службу даточных и посошных людей. В составе рати они устраивали дороги, мосты, укрепляли позиции, во время боев помогали ударным частям для выполнения поставленных задач. Эти воины, по обычаю, распределялись по полкам дворянской рати, как стрельцы, казаки, пушкари, иноземцы. «Посошная и подымовая служба посадских людей отличалась обязательностью. Военную повинность по выставлению для участия в военных действиях ратников несло городское наследие в целом. Набор ратников с городов производился в случае военной опасности с определенного количества дворов».
Военные историки утверждают, что общая боеготовность населения в XVII веке была очень высокой: среди посадских ружьё имел один из пяти человек, а среди крестьян и бобылей, пищали находились у каждого шестого человека.
Указы о сборе людей на Руси рассылались по городам заранее. Времени на сборы давалось не более 15 дней. Ратные люди должны быть «добры, и молоды, и резвы, и из луков или из пищалей стреляти были горазды, от отцов детей, и от братьи братью, и от дядь племянников, а наймитов и зерньщиков не имать».
Прибором стрельцов в Смутное время также занимались местные власти — посадские земские старосты. Жалование стрельцы получали «мирское, земское». Головы и сотники у них были выбраны тоже всем миром.
Кроме всех названных категорий воинов из Юрьевца к ополчению могли быть приданы пушкари. Пушкари, освобожденные от некоторых налогов и повинностей, «должны были пребывать в постоянной готовности к походу». В таких «старых» городах как Юрьевец пушкарская служба была наследственной: каждый пушкарь и затинщик готовил себе смену из детей или племянников. Для людей «пушкарского чина» служба была вечной.
Какое-то количество профессиональных воинов выставляли монастыри, которых в юрьевецких землях было немало.
Собравшись в определенном месте, из людей, примкнувших к ополчению, формировались и обучались новые отряды, назначались их военачальники-пятидесятники и десятники. Их выбирали из посадских же и волостных «лучших» людей. Все были обеспечены пропитанием. В свободное время воины тренировались, отрабатывали приемы военного боя, готовили оружие и всё необходимое для похода: чинили, ремонтировали; помогали укрепляться остающимся в городе жителям. Войско Пожарский содержал не только в довольствии, наделяя служилых жалованьем, но и «в страхе, не допуская никаких обид делать», «чрез что его войско каждодневно стало умножаться».
Собрав всех воинских людей в уезде, князь заставил их принести следующую клятву: «Быть в совете и соединении, стоять за Московское государство, друг друга не побивать, не грабить и дурного никому не делать. Московских воевод, дьяков и голов, и всяких приказных людей в свои города не пускать и стоять за общее дело до тех пор, пока Бог не даст государя на Московское государство. Выбирать Государя всей землей Российской державы, а если казаки из первого ополчения выберут кого-то по своему хотению, то того не признавать».
Из Юрьевца в другие города и селения спешили гонцы с новыми призывами, просьбами, вестями. В Юрьевец, по данным Латухинской степенной книги (XVIII век), «прииде весть ко князю Дмитрию и Козме Минину: иако послал Заруцкой на казаков многих в Ярославль, и в Поморские городы со Андреев Просовецким. Осмыслив сие: чтобы не дать в соединении приити Ярославцам, с нижегородскою ратью. Князь Дмитрий же посла на скоро брата своего князя Дмитрия Петровича Пожарского лопату с ратными людьми к Ярославлю…».
«… дали денег и запасов, сколько могли, по своей воле…»
Заранее по городам собирали не только воинов, но и казну и запасы, необходимые в походе: «…и писаша грамоты из Нижне Нова града от всей земли по градом и по болшим сёлам, чтобы ратным людем на станех готовили запасы и кормы, чтобы никакие скудости не было.»
Прибыв в Юрьевец, руководители ополчения получили «казну многую», чему все были очень рады. Возможно, что часть казны из Юрьевца уже была отправлена в Нижний вместе с людьми для похода на Москву через Суздаль, а здесь, в Юрьевце, как ранее в Нижнем и Балахне, а позднее в Костроме, К.Минин с посадских людей собрал дополнительную дань «по прежнему своему уставу: две части он взял, одну часть оставил», а служилым людям с воинами идти велел. Тогда деньги в казну собирали посадские земские старосты. По решению, принятому на общем сходе, юрьевчане проявили усердие и средств не пожалели. Документы свидетельствуют: дали казну многую; значит, было кому и чем поделиться. Оброк денежный верстали по «животам и по промыслам, и по угодьям, то есть по достатку дворохозяев».
На военные нужды тяглое население собирало в казну стрелецкие деньги, ямчужные деньги (ямчуг-селитра) для производства боеприпасов и полоняничные деньги для выкупа пленных. Кроме всего, к ним по приговору всей юрьевецкой земли на святое дело добавлялись две трети личного имения. В казну на содержание войска внесли и монастырские деньги.
«На всех стоянках, — пишет современник, — продовольствие и запасы готовы были, ратники ни верхнюю одежду; местные кузнецы поновляли оружие, ковали новое: копья, сабли и другое. Всякий в чем недостатка не имели». Так он написал о Балахне, о Юрьевце и о других стоянках.
(Окончание в следующих номерах)