1.»Уста от горести вопиют…»
В 1611-1612 гг. наша страна переживала тяжелейшие времена. Смута, зародившаяся еще в конце XVI века, довела состояние общества до крайнего изнеможения. Для всех стало очевидно, что Московское государство гибнет. Москва сожжена, люди из разоренного города разбрелись по стране кто куда.
По словам Ивана Тимофеевича Семенова, современника Смуты, «земля наша может уподобиться некой оставшейся после мужа вдове, которая находится во власти своих же собственных рабов, разоряется, разрывается и как бы по жребиям разделяется, наказанная этим по Божию усмотрению».
Бесчинствовали поляки, черкасы, свои русские из Московского государства воры. Из-за отсутствия сильной центральной власти в народе нарастала распущенность. Спасая свои семьи, люди уходили в глухие места, прятались в лесах, болотах, селились по монастырям. Толпы беглецов с разных сторон устремились к Троицкому монастырю, и страшно было смотреть на них: «изломаны, обожжены», изуродованы, «многие приходили в монастырь для того, чтобы исповедаться, приобщиться и умереть…». Такое положение для множества людей длилось уже давно и происходило почти повсеместно. Беда не обошла никого.
Кроме разорения и физического страдания страшным несчастьем для всех был плен. Чтобы выкупить «из латинства» своих близких, люди из разных городов и уездов шли к польскому королю под Смоленск. Оттуда они сообщали: «Никто не жалеет нас. Иные из наших ходили в Литву за своими матерями, женами и детьми и потеряли там свои головы. Собран был Христовым именем откуп — все разграбили…, во всех городах и уездах, где завладели литовские люди, поругана православная вера, разорены Божии церкви…».
С каждым днем становилось все хуже. Еще при жизни П.Ляпунова страна узнала о печальной судьбе Смоленска и Великого Новгорода. О том, что происходило в 1611 году, очевидец писал: «уста от горести вопиют», камни и то плачут «о таком разорении и запустении в царствующем граде Москве от безбожных латын, от польских и литовских людей и от своих злодеев — изменников и от богоотступников…».
Убив Ляпунова и получив власть, казаки воровства своего не оставили: ездили по дорогам станицами и побивали. «Подчиняться такому правительству» страна в большинстве своем не хотела. Особенно после того, как бывшие тушинцы из стоявшего под Москвой ополчения присягнули Псковскому вору. Боярскому правительству народ тоже не верил. Авторитет Боярской Думы и дворцовой знати упал». Население не знало, кому повиноваться и за кем идти. Обе власти — польская в Москве и казачья под Москвой — были неприемлемы: первая представлялась вражеской и изменной, вторая — «воровская».
Подмосковное ополчение Д.Трубецкого распадалось, неся тяжелые потери от боев, голода и нужды. Земские рати возвращались домой. Росло число раненых и увечных. Люди все больше осознавали свое бессилие, ни на что не надеялись и молились только о том, чтобы Господь пощадил «останок рода Христианского» и оградил миром «останок Российских царств и градов и весей».
Но царствующий город еще держался, а московские патриоты рассылали гонцов с призывами о помощи. От собранного в Троице-Сергиевой Лавре Совета во Владимир и в Ярославль в начале октября выехали его представители. Совет вместе с монастырскими старцами призывал города ускорить сбор сил в помощь подмосковному ополчению и собраться всем в Переяславле. Но разруха и усталость от войны сделали свое дело: собрать значительных сил в Переяславле не удалось. Прослушав грамоты из Троицкой Лавры, народ только говорил: «Горе нам. Погиб царствующий град! Гибнет и все Московское государство!». Или: «Нет, нам уже не будет избавления, чаять нам большей гибели!».
Осенью 1611(*) года люди ясно стали осознавать, что без формирования «новых крупных воинских сил выиграть битву за Москву» и за страну невозможно. А о том, что ждет русских людей в случае их поражения от поляков и литовцев, они хорошо знали из посланий от людей из-под Смоленска. Рассказывая о своем бедственном положении среди поляков, они обращались к соотечественникам в России: «отпишите, чтобы всем было ведомо, чтобы всею землю стать нам за православную веру, покамест мы еще свободны, не в рабстве и не разведены в плен…». «Не думайте и не помышляйте, чтобы королевич был царем в Москве»; «У них в Литве положено, чтобы лучших людей от нас вывести и овладеть всею Московскою землею. Ради Бога, положите крепкий совет между собою». А еще на Руси знали, что гнет податного населения в Польше был самым тяжелым в Европе.
От Патриарха Гермогена также во все земли пришла весть об опасности нового кровопролития, которую несла авантюра Заруцкого о присяге Ворёнку — младенцу Ивану. Патриарх смог донести до людей свою волю: Ворёнку не присягать и собирать силы для освобождения Москвы.
Центром сбора новых ратей стал Нижний Новгород. Несмотря на повсеместное уныние, люди ещё не совсем предались отчаянию. Каждый раз по звону колоколов, направляясь на площадь к церкви, они говорили меж собой: «Авось, наши не пошли ли на польских людей, не думают ли служить ради того благодарственного молебна…». Еще жила в них надежда на милость Божью, на то, что Он даст силы народу защитить свою землю.
Более того, в полной мере очень многие тогда осознавали необходимость активных действий, чтобы «чинить промысл» над врагами. В Нижнем Новгороде уже думали о том, что делать, чтобы выйти из отчаянного положения: «начаша мыслити, како бы помощь Московскому государству».
________________________________________________
(*) В XVII веке с 1 сентября начался новый 1612 год.
2. «Начаша мыслити, како бы помощь
Московскому государству»
Не могли русские люди смотреть на то, что происходило в их царстве и в Москве. Церковь и патриоты поддерживали падающий дух народа. «Среди всеобщей растерянности и уныния нижегородские посадские люди положили начало новому духовному подъему её верных сынов, ее «последних людей», как их называет летописец».
В каждом городе и селении находились неравнодушные «болельщики» и «страдальцы» за родную землю и православную веру. Повсюду были земские и служилые люди, только и ждавшие призыва, чтобы встать под знамена освободительной войны. Все понимали — нужны решительные меры, что многие православные поддерживают их, что они есть, «только неявственно стоят». Ждали вождя. И, наконец, в одно из воскресений в Нижнем Новгороде на площади к горожанам вышел Минин и «возопи во все люди!».
По этому поводу церковное предание гласит следующее: «По молитвам прп. Макария Унженского появился другой спаситель нашей земли из Нижнего Новгорода, которому прп. Макарий помог собрать войско и прогнать врага». Разосланные из Троице — Сергиева монастыря грамоты везде читались и все собирались слушать, «но, не зная, что делать, расходились. Но не так поступили новгородцы. Когда там была прочтена грамота, в которой просили помощи», то Кузьма Минин, подкрепляемый прп. Макарием, явился на торжище и сказал: «Буди благословен Богом час сей! Отселе дерзаем на дело святое! Ценою нашей крови и всякого нашего достояния искупим от озлоблений и бед всю землю русскую!» Люди слушали Кузьму, «как самого прп. Макария, который посылает их на врагов, пребывая постоянно с ними сам и приготовляя им венец победы».
Были и другие обстоятельства, побудившие К.Минина обратиться к нижегородцам. Одно из них — это избрание его в земские старосты, в котором он увидел «начало Божия промысла»; другое — это явление ему прп. Сергия Радонежского, который призывал Минина «разбудить спящих» и взывать, прежде всего, к юным, ибо, по словам летописцев: «оскудеша премудрые старцы и изнемогоша чудные советники».
Действительность была такова, что ответственность за спасение Отечества и православной веры ложилась теперь в большей степени на плечи молодых, ибо деды, отцы, дяди, старшие братья по разным причинам сделать этого уже не могли. Кто-то погиб, кто-то был в плену, кто-то изранен, а кто-то уже ни во что не верил. На сходках староста Минин говорил: «Московское государство разорено, люди посечены и пленены. Бог хранил нам город от напастей, но враги замышляют и его предать разорению, мы же немало об этом не беспокоимся и не исполняем свой долг». Старейшие люди помалкивали. Молодежь обращалась к ним с укором: «Что в вашем богатстве? Коли придут враги и град наш возьмут?.. И нашему единому городу устоять ли?».
Тяжело, очень тяжело было старикам расставаться со своим добром. В этом видится еще один аспект подвига земских людей. Отдать две трети годами нажитого имения трудно даже на святое дело. Представьте себя на их месте, ваши мысли, действия. И сегодня и тогда не каждому легко расстаться со своим добром.
Особо следует отметить еще одно обстоятельство, побудившее Минина взяться за благое дело. О нем говорилось в одной из грамот, присланной Троицкими монахами. В ней они описывали «между прочим, как освободились с помощью Царицы Небесной и Преподобного Макария жители г. Юрьевеца, Решмы, Пуреха и Коряковской весей. Вот тогда-то, — подчеркивает автор предания, — Кузьма Минин, «подкрепляемый прп. Макарием», и «явился на торжище» сказать свою речь». Эти слова показывают, что о победах жителей Юрьевецкого уезда и близлежащих дворцовых волостей в 1609 году знали в Троице — Сергиевой Лавре, в Нижегородских землях. И, главное, вспомнили, чтобы воодушевить народ на новую борьбу, показывая на этом примере, что поляков не надо бояться, и не ждать, когда кто-то придет и всех спасет, что надо, как тогда, в 1608-1609 годах, собираться всем миром, всей землей, и браться за оружие и защищать Отечество.
Известно, что историки на протяжении многих лет восстанавливали и реконструировали речи Кузьмы Минина через расспросы в народе, считая, что именно там сохранилось предание о них. У В.Татищева, например, речь Минина перекликается с призывами людей из-под Смоленска: «мужики, братья, вы видите… какой страх впереди, что легко можем в вечное рабство поляков, шведов и татар попасть».
А вот как звучала на Руси речь Минина в народной исторической песне:
«Ох, вы гой еси товарищи Нижегородские купцы!
Оставляйте вы свои домы,
Покидайте ваших жен, детей,
Вы продайте все ваше злато-серебро,
Накупите себе вострых копиёв,
Вострых копиёв, булатных ножей,
Выбирайте себе из князей и бояр удалого молодца,
Удалова молодца воеводушку;
Пойдем-ко мы сражатися
За матушку за родную землю,
За родную землю, за славный город Москву.
Уж заполонили-то Москву проклятые народы Поляки злы…!
Освободим мы матушку Москву от нечестивых Жидов,
Нечестивых Жидов, Поляков злых!».
Речь своего старосты «нижегородцам люба бысть».
Полосу подготовила Т. МИХАЙЛОВА
(Продолжение в следующих номерах)