Одна из самых крупных эпидемий в истории России произошла в середине XVII века. Летом 1654 года в Москву была занесена чума. Город охватила паника, бежавшие из него люди разносили болезнь вглубь страны, и уже в сентябре эпидемия распространилась почти на всю центральную часть России.
1 сентября 1654 года эпидемия пришла в Шую и продолжалась 42 дня – до 12 октября. В течение этого времени умерла почти половина жителей – 560 из 1170. Ситуация в других городах была не лучше. Например, в Суздале умерло 1177 человек, то есть около 45% жителей, а Переславле-Залесском – 3627 человек – почти 80% населения.
Эпидемии такой силы не было достаточно давно, и народ не знал, как защитить себя от подобной напасти. «Как серп пожинает колосья, так точно моровая язва вырывала в то время людей из среды живых. Страшное и ужасное было то время, полное слез, печали и воздыхания». Очевидец событий, архидьякон Павел Алеппский описывал страшные события тех лет: «То было нечто ужасающее, ибо являлось не просто моровой язвой, но внезапною смертью. Стоит, бывало, человек и вдруг моментально падает мертвым, или едет верхом или в повозке и валится навзничь бездыханным, тотчас вздувается как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид».
Власти понимали опасность эпидемии и принимали, судя по всему, по рекомендациям Аптекарского приказа надлежащие меры. Но они были бы намного эффективнее, если бы их реализация не затягивалась по ряду причин. Борьбой с эпидемиями в XVII веке ведал прежде всего сам царь, издававший основные указы, и воеводы – представители царя на местах. Поэтому необходимые мероприятия начинались только после получения их распоряжений, которые, прежде чем достигнуть места назначения, проходили долгий путь через бюрократическую волокиту.
Средневековый карантин
Медицина XVII века была практически бессильна перед чумой, поэтому главным инструментом властей, как и в других европейских странах, были карантины. Блокировали зараженные населенные пункты и районы, расставляя на дорогах заставы и засеки с горящими кострами «для очищения воздуха». Но люди всё равно находили способ вырваться из оцепленного района и разносили болезнь дальше. Хотя пытавшихся проникнуть через оцепление окольными путями и было велено казнить, до казней дело обычно не доходило, и представители власти ограничивались менее суровыми наказаниями. К ответственности привлекали не только беглецов из зараженных районов, но и тех, кто их у себя принимал.
Главными средствами дезинфекции были огонь, вода, мороз. Также применялся известный на Руси издревле дым от сжигания можжевельника и полыни, которым окуривали дома и предметы. Вещи и одежда заболевших сжигались на кострах. Письма по пути следования передавали «через огонь»: с одной стороны от костра стоял гонец и выкрикивал содержание написанного, а на другой переписывали на новую бумагу, после чего старое письмо сжигали. Перевозимые между городами деньги предписано было промывать в воде. Народное сознание видело в эпидемии наказание Божие за грехи, поэтому и путь к спасению видели в вере и обращении к Богу.
Поправки невидимой руки
В значительном числе свидетельств избавление от морового поветрия объяснялось помощью чудотворных икон. С противостоянием эпидемии моровой чумы связано обретение чудотворной иконы Божией Матери, названной Шуйской-Смоленской. Прихожане согласились собрать средства на написание новой обетной иконы Божией Матери Смоленской. Работу поручили потомственному мастеру Герасиму Иконникову. По преданию, создание шуйского образа вышло необычным: традиционный рисунок иконы был трижды исправлен невидимой рукой, несмотря на старания иконописца вернуть первоначальный вид, и значительно отличался от обычной Смоленской. В итоге мастер счел это действием Промысла Божия и по благословению духовенства закончил образ так, как он сам собою начертался. Сразу после завершения работы над иконой крестный ход сопроводил новый образ Божией Матери от дома иконописца в Воскресенскую церковь. Вскоре эпидемия пошла на спад – первоначально в Воскресенском приходе, а затем и во всём городе. В память об этой эпидемии на городской площади рядом со Спасской церковью в 1655 г. была поставлена часовня с хранившимся в ней памятным крестом.
Юрьевчане без пищи и питья
Во время моровых поветрий на Руси было распространено строительство обыденных храмов. Они воздвигались в течение одного дня («об един день») от восхода до заката солнца при участии всего общества. В Юрьевце во время эпидемии умерло более 1600 юрьевчан, во многих храмах богослужения не проводились. Оставшиеся в живых жители не переставали полагаться на волю Божию и решили привезти в город пользующуюся особым почитанием чудотворную Печерскую икону Божьей Матери из Нижегородского Печерского монастыря, и 7 октября 1654 г. они отправили посольство. 21 октября икону внесли в Юрьевец, где отслужили молебен и совершили крестный ход вокруг города. И действительно, через некоторое время эпидемия пошла на спад. В знак благодарности за помощь чудотворной Печерской иконы Пресвятой Богородицы, в память избавления города Юрьевца от «моровой язвы» юрьевчане решили в будущее лето «единодневным рукотворением храм во имя Пречистыя Владычицы Богородицы воздвигнути». Был назначен день сооружения храма – 21 октября 1655 года. Весь день без пищи и питья юрьевчане сооружали храм и вечером он был освящен и прошла первая литургия.
В «главврачи» – за водкой
В 1831 году жители Шуи снова, как в XVII в., были испытаны новой эпидемией. В конце июня город постигла эпидемия холеры. За 50 дней умерли более 400 человек. Умерших хоронили в общих могилах, вырытых за городской чертой. Не находя средств к прекращению заболевания, жители города опять возложили свою надежду на помощь Божию и молитвы Богородицы. Скоротечная и мучительная болезнь, большая смертность, недостаток медицинских средств, апатия и суеверия способствовали распространению болезни. Помещениями для размещения больных служили приспособленные здания – сараи, старые дома. В Шуе был в то время один врач и фельдшер, поэтому больницами заведовали смотрители с помощью людей из низшего слоя граждан, не боящихся холеры. Люди эти шли в больницы главным образом ввиду возможности иметь неограниченное количество даровой водки, которая в больницах в то время считалась главнейшим средством как для поддержания бодрости духа служащих, так и для подкрепления сил самих больных. Другим средством, признававшимся тогда весьма полезным, считалось погружение больных в теплые ванны. Эти два средства не достигали цели, поскольку никто не вышел из больницы выздоровевшим. Но вскоре и эта слабая помощь прекратилась, единственный врач сам заразился холерой и вскоре умер. Паника в городе увеличивалась всё более, многие больные умирали без покаяния и причастия. Торговля затихла, люди вечером прощались с соседями как бы навсегда. При выходе в город и из города каждый обязан был перешагнуть через зажженный можжевельник. Некоторые, боясь заразы, являлись в город с завязанными ртом и носом в надежде, что это предохранит от заболевания. Одним из суеверий того времени было опахивание города сохой, чтобы приостановить вход в него эпидемии. Этот обряд был исполнен в одну из ночей девушками из богатых семей. Между тем администрация строго внушала жителям беречься зараженных больных и умерших. Жители переселяли больных в удаленные комнаты, а когда он умирал, то его выносили через окно. Для захоронения умерших от холеры было организовано новое кладбище в урочище Рыково, где похоронили 418 человек. Впоследствии на кладбище поставили памятник скончавшимся от холеры, затем часовню, в 1872 г. преобразованную в церковь Петра и Павла, в связи с чем Рыково стало называться селом Петропавловским.
В память этих страшных эпидемий в Шуе совершались два крестных хода. Большой крестный ход, проводившийся ежегодно в воспоминание избавления города от чумы в 1654–1655 гг., при участии всего городского духовенства, собирал до 30 тысяч человек из разных мест. В память избавления от холеры в 1831 г., был установлен второй по значению ежегодный крестный ход вокруг территории старого города, собиравший до пяти тысяч человек. А Шуйская Смоленская икона Богородицы считалась главной святыней города на Тезе.