Дорога длиною в жизнь (Продолжение)
Удивителен наш старинный город. Когда общаешься с краеведами, слушаешь рассказы старожилов, то невольно представляешь его прошлое: мысленно идешь по уютным улочкам, входишь в старинные церкви, любуешься грядой островов малой Волги и бродишь вокруг Кривого озера и стоящего рядом монастыря, представляешь улицы Слободки… И кажется, что краше нашего края никогда не было и нет. Много людей, принесших мировую славу, жили на нашей земле, и фамилии их давно известны. Но были и такие династии, которые всю жизнь жили в Юрьевце, здесь работали, растили детей и лежат в этой земле: Веснины, Флягины, Цареградские, Ласточкины, Архангельские, Владимировы, Черкасские… У каждого человека, живущего на Земле, свое назначение, которое он обязан выполнить. И не важно, каких высот он достигнет. Он жил, он есть и останется в памяти. Пусть не всей планеты и не большого города, даже если в доброй памяти своих родных, — значит, он прожил жизнь свою не напрасно.
Многие сейчас заглядывают вглубь столетий, чтобы найти свои корни и составить родословную. Вот с такой женщиной я и встретилась в Культурном центре им. А. Тарковского.
Татьяна Владимировна Маслова — коренная юрьевчанка, родилась в семье Цареградских. Училась в семилетке, «зеленой» и восьмилетней школах. Окончила среднюю школу №1, затем Московский авиационный институт — факультет «вертолетостроение», аэроклуб института и центральный аэроклуб им. Чкалова. Работала в Москве сначала летчиком-инструктором в спортотделе, затем до выхода на пенсию — в Первом Московском городском аэроклубе. Дочь продолжила дело матери: она также учится в Московском авиационном институте.
Татьяна Владимировна входила в сборную Союза по вертолетному спорту, она — член ассоциации клубов женских специальностей «Авиатрисса». К 50-летию клуба авиационного института выпустила книгу про авиаклуб и своих друзей. «Через все мое повествование, — говорит Татьяна Владимировна, — проходит Юрьевец, потому что все люди, встреченные мной на жизненном пути, каким-то удивительным образом связаны с нашим городом».
Свою родословную начала собирать с фотографий. В этом смысле ей повезло: ее прабабушка была профессиональным фотографом и имела свое фотоателье в Кологриве. А впрочем, все по порядку пусть расскажет сама Татьяна Владимировна.
Встреча навсегда
Нельзя выбрать время для своей жизни. Даже если допустить такую возможность, то в России «Куда ни кинь — везде клин».
Конец 19 века. В дремучих заволжских лесах на реке Унже стоял городок Кологрив. Самый маленький город России — тогда 3,5 тысячи населения и в наши дни столько же. В большой семье Цареградских вторым сыном был мальчик Александр, который станет моим дедом. Его отец Василий Александрович, протодиакон Успенского собора, удостоился этого высокого звания за безупречную службу. У матери Ольги Константиновны (урожд. Соболева) было фотоателье, расположенное в собственном двухэтажном доме, который она получила в наследство от отца. Патриархальная неспешная жизнь. Старший сын Константин выучился на аптекаря. Александра родители хотели видеть священником. Но любознательного юношу больше интересовали земные дела. У матери он выучился ремеслу фотографа. Не думал, что оно будет нужно ему всю жизнь. Перед Первой мировой войной работал капитаном буксира у лесопромышленника Перфильева и в речной компании «Надежда». Когда известный нижегородский фотограф Дмитриев делал цикл снимков о городах на Волге, то им были сделаны и фотографии Александра в форме капитана. В 1913 году Александра забрали в армию. Служба была в радость. В армии занимался знакомым делом — фотографировал. Иногда сотни солдат за день. Некоторые из этих снимков ещё наверняка хранятся в старых семейных альбомах по всей бывшей империи. Началась война, Александр летал лётчиком — наблюдателем на самолёте-разведчике «Вуазен». За храбрость был награждён тремя Георгиевскими крестами. Миры юности и войны были доброжелательны к молодому человеку.
Революция в одночасье изменила ход событий. Россия вышла из Мировой войны, но началась Гражданская. В апреле 1918 года по охваченной смутой Гражданской войны стране Александр возвратился в родной дом в Кологрив. Ему было 28 лет. Отец тогда окончательно оставил надежду, что сын продолжит дело Цареградских. Мужчины семьи во всех поколениях занимали небольшие церковные должности в храмах глухих уголков Костромской губернии. Да и церковь была гонима новой властью, быть священнослужителем стало опасно. Александр пошёл работать на лесосплав. Вся жизнь городка была связана с лесом, с лесоповалом и сплавом по Унже. Леса вокруг стояли глухие. Казалось, что им нет ни конца ни края. И что они неисчерпаемы.
Но и к глухим городкам подбирался хаос. Года два всё ещё шло по-старому. Александр снова плавал капитаном. В приволжском городке Юрьевце встретил юную красавицу. Однажды по делам службы капитан парохода Цареградский зашёл в Юрьевецкую сплавную контору. Здесь он впервые увидел Нину.
Нина Рыжова родилась в 1901 году в Юрьевце в семье бригадира печников Александра Константиновича. Она училась в женской гимназии. Училась хорошо. Но во все времена попадаются люди, гордящиеся своим происхождением. Родители учеников заявили, что не хотят, чтоб их дети учились с дочерью мастерового. Уж не знаю, какое в Юрьевце могло быть высокое происхождение. Нине не дали доучиться и из гимназии исключили. Девочка долго плакала и пошла работать в контору сплавного участка. Бухгалтеров тогда называли «счетоводы».
Александр стоял в конторе — высокий, красивый, умудрённый жизнью, в лисьей шубе. Товарки стали дразнить Нину, что там к ней пришёл жених. Любопытная девочка выглянула с лестницы. Молодые люди увидели друг друга. Больше Александр с Ниной не расставались. Почти на полвека их судьбы соединились в одну. Они венчались в Сретенской церкви, стоящей на самом берегу Волги. Александр Цареградский был старше Нины на 14 лет. Но семья получилась крепкая и дружная. У них родилось трое детей: Юрий, Ольга и младший любимый Игорь. Дать такое имя младшему брату очень просила Ольга.
Нина была необыкновенной красавицей. Словно сошла с экрана немых фильмов. Но у неё никогда не было нарядов и украшений, чтобы подчеркнуть эту красоту. Больше она на работу не выходила. Кроме подраставших детей на плечах было огромное хозяйство. Ведь в те годы продуктов в стране не было. Корова, телёнок, поросёнок, куры, гуси, подсадные и пекинские утки. И для души собаки, кошки и породистые голуби на голубятне.
Но наивное и романтичное время минуло безвозвратно. Кругом была разруха. Без работы, с маленькими детьми — надо было выживать. В середине 20-х годов Александру пришлось содержать семью случайными заработками фотографа. Выезжал в Пучеж фотографировать большие группы охотников, делал снимки юрьевчан. В это время ему очень помог директор Юрьевецкой льнофабрики Александр Иванович …, делал ему заказы на съемку фабричной жизни.
Работу найти было трудно. Александр с радостью брался за любую и добросовестно её делал. Вот примерный послужной список мирных лет (только точно известные данные): 1925 — прораб от Госпароходства. Заготовка дров на Унже.
1928-1931 — трест Унжелес, Юрьевецкий леспромхоз.
1933 — фотоорганизатор при Юрьевецком райрабочкоме Союза леса и сплава.
1936 — лесозавод «Красный Профинтерн».
1937 — агент Московского автотранса по заготовкам в Юрьевецком районе (вербовка строительных рабочих в разных городах для строительства жилого дома в Москве по адресу: Москва, Конная площадь, дом 6).
1940 — заведующий топливным складом Горьковского автозавода.
1952 — 1956 — Заготлес, Заготсено.
Старые фотографии
Одни фотографии тех лет сохранились в семейных альбомах. Другие — в виде стеклянных или плёночных негативов, разбросанных по старому дому. Были и такие, возвращение которых можно считать чудом, совершиться которому помог Интернет. Дети подрастали. Не часто, но с большим профессионализмом делались их фотографии. Есть фотографии с собаками, с игрушками. Самые важные снимки висели на стенах в рамках или были наклеены на картонки. Благодаря фотографиям я хорошо знала никогда не виданных мною родных. Тех, которые далеко, и тех, которых нет.
В эти голодные и смутные годы (впрочем, такими были и многие последующие) семья молодых и красивых людей жила и своими радостями. Встречались с друзьями. Держали «для души» красивых охотничьих собак. В Юрьевце было охотничье общество. Тогда это был такой клуб, где не только охотились на живность, но и собирались вместе на природе.
Тюрьма и возвращение
В 1937 году появилась постоянная интересная работа — агент по лесозаготовкам для строительства в Москве. Жить бы и жить. Но это был год репрессий.
Александра Васильевича забрали по доносу вполне определённого человека. Фамилия в разговорах была озвучена. Он провёл в тюрьме два года. Тут то ли винтики безжалостного механизма дали сбой, то ли помогло хождение по инстанциям малолетней Ольги. Возможно, содержание доноса выглядело совсем нелепым, дальше события развивались самым неправдоподобным образом.
Ольга рассказывала, что вместе с семьёй тёти Лизы Черногубовой в московской коммунальной квартире проживала юридически грамотная еврейская семья. Эти люди (низкий поклон им) подсказали, как быть, и помогли составить юридически грамотное письмо. Отнести письмо в Кремль поручили Ольге (ей было 14 лет) и Лёве Ершову. Лёва привёл Ольгу на Красную площадь, а сам спрятался в переулке. Охрана на кремлёвских воротах потребовала у девочки паспорт. Ребята паспорт принесли. И Ольгу пропустили в Кремль. Принял её молодой и весёлый человек. Она вспоминает, что это был Калинин, на самом деле — защитник при Верховном суде Л.Ф. Добрынин. Изучив письмо, он велел ни о чём не беспокоиться и ехать домой. Отец будет уже там. Так оно и было.
Александр вернулся из застенков. Из дома к тому времени на пропитание было продано всё мало-мальски ценное. Даже Георгиевские кресты Нина обменяла на продукты для детей. В знак извинения за ошибку Александру и Нине выдали путёвку в южный санаторий.
В записках из тюрьмы Александр Васильевич постоянно говорит Нине о своей любви к ней. Вместе они были около 45 лет. И ещё Нина была 30 лет без него. Она была всегда сдержанная в чувствах, и я не знаю, что было у неё на душе. Дед всю жизнь относился к происшедшему, как к ошибке Родины. Считал виновным плохого руководителя Ежова. Тогда я впервые услышала в разговорах взрослых слово «ежовщина» и фамилию очередного палача — Ягода.
Но и в трудное время в маленьком саду росли разные сорта яблонь, зрел виноград, чайные розы застилали шпалеры. Радость была не только от общения с животными, но и от ухода за растениями.
Подготовила Т. МИХАЙЛОВА
Продолжение следует