В новогодние праздники в зале Культурного центра имени Андрея Тарковского выступили необычная гостья с уникальным на весь мир инструментом — двухрядными шлемовидными гуслями — Любовь Басурманова и мастер художественного слова, народная сказительница Людмила Иванищенко.
Любовь Басурманова — гусляр, композитор и сказительница. В её руках звучат редкие шлемовидные гусли. Создал их её учитель — Дмитрий Борисович Локшин, исполнитель, композитор, художник и конструктор гуслей. Уникальность инструмента в том, что у них не один ряд струн, а два. Любовь Аркадьевна не впервые в нашем городе, она приезжала в Юрьевец прошлым летом и выступала на фестивале «Святая Русь».
Она — лауреат нескольких международных конкурсов, сама сочиняет музыку для гуслей, а также исполняет под их аккомпанемент старинные сказания и песни, а еще она часто выступает для детей.
В этот вечер в зале Юрьевецкой детской школы искусств состоялся сказочный диалог культур и времен, звучали сказки и струны Древней Руси. В программе прозвучали сказы, русские духовные стихи, народные и авторские песни, инструментальная музыка, исполненная на гуслях. Гусли — древний русский инструмент, упоминаемый еще в источниках раннего средневековья. За последние десятилетия гусли, как и ряд других народных инструментов, были усовершенствованы, войдя в профессиональную концертную практику.
Любовь Басурманова — композитор, певица и исполнительница на современных концертных гуслях. Её альбом «Колыбель солнца» показывает широкий спектр выразительных возможностей этого инструмента, включающий музыку различного происхождения и стилистического решения. Здесь есть и песни под гусли, и чисто инструментальные композиции, а также своеобразный жанр сказа — опыт современного воспроизведения древнейших форм эпоса, исполнявшегося с инструментальным сопровождением. Таковы «Зорька» и «Новгородский колокол».
В ряде номеров гусли имитировали звучание балалайки («Вставало солнышко», «Яблоня», «Гдовский наигрыш»). В последнем примере, и еще явственнее в обработке песни «Уж ты сад», представлен жанр концертных вариаций, идущий от академической музыки, и более или менее органично применяемый в репертуаре народных инструментов.
Тип гитарного музицирования воспроизводится в инструментальной обработке песни «Степь да степь кругом» и в аккомпанементе к авторским песням «Волга», «Ой ты, песнь моя голубиная».
Иногда в трактовке инструмента виден тот взгляд на гусли, который идет от оперных и оркестровых сочинений композиторов XIX века (например, хор берендеев из «Снегурочки») как на инструмент, сопровождающий архаические торжественные, гимнические песнопения. Это чувствуется в песнях «Светло-светлая», «Волочебная», «Заздравный стих».
Гусли могут уподобиться и целому оркестру с его богатством тембров — таковы обработка «Уж как пал туман» и песня «Как по морю» с ее импрессионистической нежностью красок. В сказе «Новгородский колокол», в инструментальных композициях «Колыбель солнца», «Отчего Москва загоралася» и «Вечерний звон» среди многообразия тембров особенно выделяются колокольные звучности, несущие сформированную в русской культуре богатую смысловую семантику.
Любовь Басурманова нашла свое творческое призвание неожиданно для себя, услышав игру на редких шлемовидных гуслях. Инструмент очаровал ее. Теперь она с ним неразлучна. Сочиняет музыку для гуслей. Стала лауреатом нескольких международных конкурсов. Но творческая деятельность Любови Аркадьевны имеет еще одну очень важную особенность: она много выступает в школах перед детской аудиторией.
— Гусли — инструмент древний. Как они «дожили» до наших дней?
— У этого инструмента действительно бывали тяжелые времена. Гусли были гонимы. Их отбирали, ломали. Целыми телегами, как сказано в исторических источниках, грузили их, везли за Москву-реку и жгли. Даже считалось грехом слушание гуслей. Гусляры высмеивали пороки власти и церкви, а это не всем нравилось. Но почему гусли все-таки выжили? Я думаю, потому что это инструмент очень красивый по звучанию. Когда я его впервые услышала, он меня просто заворожил. Как же так, думала я, может эта красота погибнуть.
— Гусли, наверное, не первый ваш инструмент?
— Первым был баян. Мои родители тоже музыканты. Папа, мама и я заканчивали одно музыкальное училище, а потом институт им. Гнесиных по классу баяна. После института мне посчастливилось познакомиться с Дмитрием Борисовичем Локшиным — известным гусляром, проработавшим больше 40 лет в Москонцерте и объездившим весь Советский Союз. Он был очень талантливым человеком: исполнителем, композитором, художником и конструктором гуслей.
Когда я услышала гусли в его руках, во мне что-то буквально перевернулось. С детства у меня было желание все попробовать. Я занималась на баяне в ансамбле им. Локтева, играла в оркестре и была в окружении звуков самых разных инструментов. И домры звучали, и балалайки, и духовые инструменты — на всем хотелось поиграть. И когда я услышала гусли, поняла, что именно такой инструмент я подсознательно искала всю жизнь.
— Когда это произошло?
— В 1991 году, 9 мая. В День Победы. Локшин любезно пригласил в гости. Я и мои коллеги пришли к нему с букетом красных гвоздик — знали, что он фронтовик, воевал, был в концлагере.
Тогда я услышала близко звук шлемовидных гуслей, он меня окутал, очаровал…
Появилось желание освоить этот инструмент, но реализовалось оно не сразу. Полтора года я просто ходила к Локшину в гости, мы пили чай. Тогда был тяжелый период в его жизни: вся семья уехала в Израиль, он остался совершенно один. Я и мои коллеги его навещали, помогали с продуктами. При каждой встрече просили: «Дмитрий Борисович, сыграйте нам что-нибудь». Это его воодушевляло, давая понять, что он нужен, что гусли кого-то интересуют. Таким образом, слушая и наблюдая, я впитывала в себя это искусство. Больше года прошло, прежде чем нашелся мастер, который сделал мне первый инструмент, девятнадцатиструнные гусли. Появилась возможность заниматься…
— А почему Локшин остался в России?
— Еврей по национальности, по духу он был русским человеком. Он не мог уехать. Судьба и профессия его были связаны с русскими народными инструментами. В концлагере он играл по ночам для пленных бойцов русские народные песни на сделанной из консервной банки «балалаечке»… Тогда же возникали у него конструкторские замыслы, которые он воплотил, придя из плена. Локшин много написал и обработал мелодий разных народов: русских, украинских, белорусских, литовских и других. А к еврейской народной музыке обратился только в конце жизни, когда уехала семья. Ему было уже 70 лет. Воспоминания детства вернули в памяти те мелодии, которые напевал ему когда-то отец… А родителей он потерял в шесть лет, воспитывался в детском доме.
— Как складывался ваш репертуар?
— Он базировался на обработках и сочинениях Локшина. Потом я попробовала сама сочинять. Получилось, понравилось. Осмелела. То обстоятельство, что в гусельном творчестве есть нехватка репертуара, дает возможность всем гуслярам свободно творить.
— Какие бывают гусли?
— Их несколько видов. Наколенные звончатые гусли подразделяются на крыловидные и шлемовидные. Крыловидные у нас больше распространены. Есть столообразные гусли — щипковые и клавишные, используемые преимущественно в оркестрах. Щипковые — род горизонтальной арфы, огромный стол с 60 струнами. Клавишные — самый молодой инструмент — гусли, к которым пристегивается клавишная механика. Им чуть больше ста лет.
— А какой самый древний вид?
— Наколенные гусли. В Новгородской области при раскопках нашли маленькие гусельки с пятью струнами. Их носили за пазухой, под полой, как поется в русских народных песнях. Они были разными. Кто как хотел, тот так для себя и мастерил. Пятью струнами не ограничивались, стали семь ставить, девять, одиннадцать, пятнадцать. Инструмент рос. И где-то на рубеже ХVII-ХVIII веков появились столообразные гусли. Исполнители, я думаю, просто не удерживали их на коленях. В какой-то момент положили на стол, прикрутили четыре ножки. Родился новый инструмент. У каждого вида своя особенность, свой стиль игры, свой характер. Каждый по-своему красив. Кому-то близок один инструмент, кому-то другой. Необходимо соответствие состоянию души человека.
— Почему, несмотря на все достоинства, этот инструмент мало распространен?
— Гусляры, которых я знаю, — энтузиасты. Все, что они могут делать, делают. Играют, преподают. В Москве за последние 20 лет много открылось школ, где можно учиться играть. Есть классы игры на гуслях и в музыкальных училищах, и вузах также в других городах. Надо сказать, что интерес растет. Инструмент продолжает завораживать. Никто не остается равнодушным — ни дети, ни взрослые, ни подростки, увлеченные поп- и рок-музыкой. Что-то гусли затрагивают в глубине души. Это родное. Наверное, в генах у нас это сидит, ничего не сделаешь. И слава Богу, что есть отклик на эту красоту.
Гусли открыли для меня жанр сказаний, баллад и песен. Сейчас он стал самым любимым в моем творчестве. Раньше мне казалось, что это скучно и длинно, а век у нас стремительный. Темп и ритм не соответствуют характеру этого жанра. Может, это одна из причин, что гусли редки. И в то же время нам так не хватает этой умиротворенности, спокойствия, уравновешенности, которую гусли несут в себе. Так что, с другой стороны, сказительность просится в нашу жизнь. Интересна наша русская история, погружение в древние пласты.
— Я слышал, как играют Баха на балалайке и на электрогитаре. Звучит своеобразно, но слушать можно. А можно ли играть классику на гуслях?
— Ее играют, она необходима, особенно в педагогических целях. Это развивает и инструмент, обнаруживаются новые приемы. Сложность подталкивает к новым находкам. В моем репертуаре мало классических произведений. В свое время я хотела именно этим заняться, но увлеклась былинным и песенным жанрами. Может быть, восполняю что-то древнее в себе и слушателях.
— Как воспринимает гусли иностранная публика?
— С сольными концертами я выезжала в Германию, трижды была в Индии. Если у нас это в диковинку и люди даже не знают порой, как называется инструмент, то на Западе смотрят как на чудо. Я очень люблю нашего слушателя. Русская душа раскрывается по-особому, такой реакции на Западе нет.
Надо сказать, что индусы, слушающие игру на гуслях, ближе к нам, несмотря на то, что отношение к музыке у них другое. Они, допустим, не хлопают после исполнения. Для них слушание — не удовольствие, это что-то близкое к молитве, к медитации. Мне было очень приятно видеть, что они — люди с открытой душой. И взрослые, и дети, не скрывая радости, жали мне после выступления руку… Гусли близки медитативной музыке, хотя можно играть самую разную, и плясовую в том числе. У гуслей есть все перспективы, чтобы развиваться. Этот инструмент от Бога.
Подготовил Г.Идрисов